По указанию Москвы поиск золота под Казанью осуществлялся за спиной властей Татарии
(Продолжение. Начало см. в «ЧС» № 7-12 за 2014 год, за 2015 год, №1-10 за 2016 год).
Материалами разработки (с включением «закордонных» данных) иностранцев, занимающихся поиском золота под Казанью, было выявлено взаимное недоверие и борьба между англо-французской (БЕРСЕЙ и ГАРИЭЛЬ), уверенной в наличии клада, и польской (ТОМИЦКИЙ, БРАНИЦКИЙ) группами. Поляки инсценировали неверие - разочарование с явной тенденцией оторваться от англо-французов, заключить непосредственно договор и провести дело по розыску клада самостоятельно - все это было видно из многочисленных фактов.
После показаний Владислава Браницкого до выезда на место был произведен тщательный анализ материалов, имеющихся в деле «Золотое руно». И на основании совпадающих данных было составлено представление о районе и некоторых приметах местности, где были зарыты ценности. По распоряжению руководства МВД СССР, в соответствии с имевшимися у генерал-майора МВД Асмолова планом, полученным в Польше от Браницкого, он ознакомился с местностью с выездом Казань и пришел к следующему выводу: упомянутый выше лес и конкретный участок на юго - восточной опушке этого леса, где зарыты ценности, являются наиболее соответствующими плану и описанию местности, полученными от БРАНИЦКОГО. В связи с этим была начата обработка этого участка аппаратом «ПОТЕНЦИОМЕТР», но после трехдневной работы оказалось, что этот аппарат непригоден для поисков ценностей в данных конкретных условиях. По показаниям этого аппарата были произведены раскопки отдельных мест, оказавшиеся безрезультатными. С целью детальной проверки всех собранных материалов и производства зондажа на место выехали товарищи АВОЛМАСОВ, СЮГАНОВ, ЛЮБУШКИН и ЧУЛКОВ - этой группой был обследован район, где были обнаружены деревья, идущие одной линией в юго-восточном направлении, что полностью совпадало с имеющимися ориентирами местности в этом районе. Также было произведено подробное исследование, в результате которого выяснилось, что данная группа деревьев недавнего происхождения и образовалось от прошлогодней порубки леса. Вообще, профиль лесов этой местности резко изменился, а ведь ориентировка во всем районе производилась по карте лесов 1921 года. При поисках ценностей были использованы карта ТАССР масштаба в дюйме 10 верст ( 10,67 километров) , изданная почему-то Комиссией по улучшению жизни беспризорных детей при ЦИКе ТАССР в типографии «Пролетарское слово».
Комиссары гоняли колхозников «строем леса вспахивать»
В результате неудачных поисков было рекомендовано: 1.Подыскать более соответствующий аппарат для обнаружения ценностей, который до использования на месте подвергнуть эксперименту в Москве. 2.Если новый аппарат окажется непригоден для работы в зимних условиях, незамедлительно обработать соответствующие участки леса на территории, а также участок на левом берегу Казанки, который также подходит под некоторые приметы, хотя исключает одно требование маршрута - переезд через железную дорогу. 3.Поиски новых мест, если обработка указанных в пункте втором участков не даст положительных результатов, начать с весны 1949 года - после того, как сойдет снег. Для новых поисков приобрести военно-топографическую карту территории Татарской АССР (съемки 1918 года, масштаб - одна верста в английском дюйме), которая была издана Управлением военных топографов Красной Армии в период 1921-1925 годов. Указанная докладная записка (и прилагаемая карта ТАССР) была составлена только в одном экземпляре. И была адресована ЗАМ АЧАЛЬНИКА УБХСС ГУМ МВД СССР КОМИССАРУ МИЛИЦИИ 3-го РАНГА ( КОКУЕВУ)
Для обнаружения ценностей были привлечены военнослужащие срочной службы, которые не знали, что искать и где искать, а также колхозники близлежащих деревень. Сельчане сетовали, что большевистские комиссары гоняют их, колхозников, строем леса вспахивать. Анализ и синтез проведенных поисков МВД СССР дают основание утверждать: оперативным аппаратом этого ведомства была проведена работа без учета всей технической сложности отыскания драгоценностей. При анализе этой работы МВД СССР выяснилось: проделанное является далеким от степени удовлетворительности, так как работа проводилась поспешно, бессистемно, без техники, на «глазок», без тщательной всесторонней, детальной разведки местности - по наводящим ориентировкам, без должного умения разбираться в ней по ориентирам, в сложных условиях ее топографического изменения, с нерешительностью, боязнью раскопок. Последнее было сделано на мизерно малых проверяемых площадях с незначительным их охватом.
«Золотое руно» законсервировали
В июне 1949 года оперативной группой МВД СССР был проведен ряд мероприятий по установлению местонахождения зарытого золота. Однако, после проведения обработки нескольких гектаров земли в лесном массиве вдоль тракта по ориентировкам, изложенным в справке, положительных результатов достигнуто не было. С этого времени практических мероприятий по розыску зарытого золота вплоть до 1953 года не проводились. Дело «Золотое руно» было законсервировано и отправлено в Центральный архив Красной Армии в Москву ( ул . Никольская ,15). В настоящее время эти материалы находятся в Москве, в отделе зкспертной оценки обеспечения режима секретности и технической защиты информации и рассекречивания архивных документов Аналитического центра МВД России, что на ул. Зои Космодемьянской, 5.
В июле 1953 года МВД СССР предпринимает вторую попытку обнаружения золота под Казанью. Напомню, речь шла о 100 ящиках золота в разномастных слитках и 73 ящиках золотых монет разного достоинства. В этих поисках со стороны МВД ТАССР принимали участие замминистра внутренних дел Татарии полковник КОПОСОВ. А также молодой, тогда перспективный сотрудник ОБХСС МВД ТАССР РОБЕРТ ХАБИРОВИЧ БОГАТЕЕВ (ушел из жизни). Сегодняшние ветераны - бывшие сотрудники правоохранительных органов, а также прокуратуры, адвокатуры, СК и Верховного суда Татарстана должны хорошо помнить этого замечательного правоведа и педагога, который читал лекции студентам юрфака КГУ по теме «Административное и Финансовое право». Также как многие наверняка помнят РАФАЭЛЯ НАБИЕВИЧА МИНГАЗОВА ( ушел из жизни). Работая следователем, он сумел разоблачить коррупционную составляющую в торговом отделе казанского горисполкома. Последние годы жизни работал адвокатам, защищая интересы в судах невинно осужденных заключенных. У указанных сотрудников МВД ТАССР были взяты расписки о неразглашении. Причем Москва сочла нецелесообразным информировать по существу Совмин ТАССР на предмет розыска золота на территории Татарии.
Золото перевозили в трамваях
Приблизительно на третий день после занятия чехами Казани в банк был прислан специальный воинский отряд, которому было поручено произвести погрузку ценностей. Для чего привлекли грузчиков (часть татар с пристаней, и младших служащих банка - сторожей, счетчиков, охранников). Все кладовые Казанского банка по общепринятому правилу открывались тремя ключами, которые находились: один у управляющего П.Марьина, другой у контролера (Доброхотова) и третий - у кассира (Куколевского), который впоследствии скончался. Кроме трех запоров на дверях кладовой, при ее закрытии на особо прикрепленную дощечку накладывались сургучные именные печати трех должностных лиц. Охраннику, стоящему на часах у дверей кладовой, вменялось в обязанность следить за сохранностью печатей и не допускать к двери никого, кроме имеющих право входа. В кладовую могли войти и открыть ее трое указанных лиц. Но войти вместе, поскольку ключи были разные. Кроме этих лиц в кладовую входило несколько кассиров и необходимое количество счетчиков, так как каждый день производилась раскладка по шкафам и другим помещениям принятых накануне ценностей и денег и выемка тех и других на потребность текущего дня. Кладовых с одним ключом в банке не было. В банке было четыре стальных сейфа и сундука, а также семь стеллажей. Хранилища были предназначены для размещения золота, два стеллажа – для серебра. Вход в кладовую надежно запирали стальные решетчатые двери от АО «АРТУР КОППЕЛЬ», сваренные по системе берлинской фирмы «Понцерь». Со второго подземного этажа, где размещалась «золотая кладовая», наверх вела винтовая лестница. В верхнем хранилище стояли семь сейфов и сундуков, подальше - еще один сундук. В верхнем хранилище покоились драгоценные ювелирные изделия. А часть золота, которую привезли в 1918-м году, просто уже не помещалась в специализированной кладовой. В 1918-м году в Казани находилось 73% золотого запаса России. Распоряжение об эвакуации золота было дано Управляющему Марьину уполномоченным белого правительства Лебедевым. Наблюдение за вывозом золота выполнялось несколькими лицами в военной форме, которые почти постоянно находились в кабинете Управляющего. Для облегчения выгрузки чехами была проломлена стена кладовой, смежная с нижним залом банка, и имевшая выход в верхнюю кладовую. Отпуском из кладовой руководил контролер Гусев. Выгрузка из кладовых производилась силами солдат в сопровождении назначенных к наблюдению за целостью и количеством ящиков и мешков. У подъезда дежурила военная охрана. Автомобили и трамвай по наполнению тюков с золотом в сопровождении указанных 3-4 служащих банка и вооруженной военной охраной отправлялись к пристаням. Сопровождать золото в Самару назначались от Банка особым приказом о командировке более или менее ответственные служащие. Управляющий Марьин уехал одним из последних.
По пути следования трамвайных вагонов были расставлены служащие, в обязанность коих входило следить за грузчиками и вести счет ящиков. Сопровождающие вагоны снабжались соответствующей путевкой, с указанием количества груза. Они обязаны были представлять расписку приемщика на пароходе. Когда заканчивалась погрузка парохода, старшему из командируемых вручалась сопроводительная бумага. Она адресовалась Самарской конторе госбанка. Кроме того при каждой отправке составлялись акты. Советская историография утверждала, что было загружено два парохода, но это неправда. Золото загрузили на пять пароходов и два баркаса, а именно « ЛАТНИК», «АМУР», « ПОСЛАННИК», «АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ» и « ФЕЛЬДМАРШАЛ СУВОРОВ». В это время Казань уже обстреливалась со стороны (Верхнего Услона) красными, а днем шла бомбардировка с аэропланов. Поэтому вагоны трамвая подавались с вечера и шли с потушенными огнями. Особенно опасным местом было большое открытое место между окраиной города и пристанями, которое усиленно обстреливалось по ночам. Пароходы и пристани были без огней, так как временами также подвергались обстрелу. Иногда пароходы снимались с пристаней и временно отходили, погрузка прерывалась. Были случаи возврата трамвайных вагонов. Однажды эшелон с четырьмя трамвайными вагонами по выходу из черты города попал под обстрел, часть вагонов повернула обратно, охрана разбежалась, и оставшиеся на путях вагоны с большой задержкой подошли к пристаням. Разгружала вагоны команда парохода. Сверка количества принятых на борт мешков с накладной показала, что прибыла лишь часть золота – вместо ценностей на сумму 57 499 510 рублей было загружено лишь на 22968 рублей. Этот состав сопровождал сотрудник банка Лепешинский – он вернулся в банк и внес в накладную необходимые исправления. Разница в сумме ценностей оказалась не выявленной. Тем временем большевики уже вплотную приблизились к Казани. При таких обстоятельствах служащие, которые должны были сопровождать эти ценности и сдавать их приемщикам на пароходах, явно не горели желанием сопровождать эти ценности в трамвайных вагонах. Но в то время рассуждать, а тем более не повиноваться, было опасно. Случалось, что некоторые пытались не являться на службу, но таких разыскивали в городе и приводили силой. Одного чехи даже расстреляли. Некоторым служащим, назначенным в командировку при первых этапах, удалось сдать золото в Самаре, большинство там и осталось.
Равиль ИБРАГИМОВ, историк.
Послесловие к юбилею редактора «ЧС»
С профилем Гаврилова на первой полосе
Хотелось бы сказать несколько слов вдогонку прошедшему 9 ноября 2016 года юбилею главного редактора «ЧС» Игоря Дурманова, которому в этот день исполнилось 55 лет.
Мы с ним знакомы еще со времен пика популярности «Вечерней Казани», первым редактором которой был ушедший безвременно в расцвете творческих сил Андрей Петрович Гаврилов. Обычная казанская «Вечерка», благодаря прозорливости Гаврилова и сплоченности возглавляемого им коллектива, в который входил и нынешний руководитель «ЧС», стала суперпопулярной газетой почти что всесоюзного уровня. Рискованно смелый номер «Вечерней Казани», вышедший на закате советских времен без традиционного марксистского лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» оказался взрывным, подвесив судьбу Гаврилова на волосок – его затаскали по кабинетам в горкоме, обкоме и в КГБ. К делу защиты «Вечерки» вместе с ее многочисленными подписчиками подключился и я. И видимо, не зря на первой полосе «Честного слова» сегодня помещен профиль Андрея Гаврилова – его уже нет с нами, но дело легендарного редактора живет даже спустя четверть века после его ухода!
Мне часто звонят читатели «ЧС», расспрашивают о составе редакции, восхищаются остротой и смысловым содержанием опубликованных материалов. В представлении тех, кто звонит, главный редактор – это непременно руководитель, разъезжающий на персональной служебной иномарке, имеющий в подчинении, помимо пары заместителей, целый отряд журналистов, а также непременно смазливую секретаршу в мини-юбке. Газет с подобным антуражем в Татарстане хоть пруд пруди, тем более что на их содержание из бюджета республики каждый год щедро спускается миллиард рублей. Однако раскроешь такую газету – и пролетающие над ее полосами мухи будут дохнуть от скуки. В подобном искусственном шике и внешней мишуре редактор «ЧС» не нуждается – он делает газету один вместе с горсткой единомышленников (в число которых вхожу и я). И хочется сказать Игорю: так держать, творческих успехов тебе и крепкого здоровья! Пусть каждый номер «Честного слова» читатели ждут с таким же нетерпением, как сегодня! Может, ради такого и стоит жить – когда ты не прозябаешь, не коптишь зря небо над головой, а работаешь для людей и среди людей!
Лукман ЗАКИРОВ,
писатель.
«Честное слово. Казань», 30 ноября 2016 года